ил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий – дурачок Емеля. Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.
Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
- Сходи, Емеля, за водой.
А он им с печки:
- Неохота…
- Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
- Ну, ладно.
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку.
Изловчился и ухватил щуку в руку:
- Вот уха будет сладка!
Вдруг щука говорит ему человечьим голосом:
- Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.
А Емеля смеется:
- На что ты мне пригодишься? Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.
Щука взмолилась опять:
- Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.
- Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает:
- Емеля, Емеля, скажи – чего ты сейчас хочешь?
- Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась…
Щука ему говорит:
- Запомни мои слова: когда что тебе захочется – скажи только:
По щучьему веленью,
По моему хотенью.
Емеля и говорит:
По щучьему веленью,
По моему хотенью -
ступайте, ведра, сами домой…
Только сказал – ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами.
Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается… Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.
Прошло много ли, мало ли времени – невестки говорят ему:
- Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.
- Неохота…
- Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:
По щучьему веленью,
По моему хотенью -
поди, топор, наколи дров, а дрова – сами в избу ступайте и в печь кладитесь…
Топор выскочил из-под лавки – и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.
Много ли, мало ли времени прошло – невестки опять говорят:
- Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.
А он им с печки:
- Да вы-то на что?
- Как мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
Мне неохота…
- Ну, не будет тебе подарков.
Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел на двор и сел в сани:
- Бабы, отворяйте ворота!
Невестки ему говорят:
- Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
- Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
По щучьему веленью,
По моему хотенью -
ступайте, сани, в лес…
Сани сами поехали в ворота, да так быстро – на лошади не догнать.
А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит «Держи его! Лови его!» А он знай сани погоняет.
Приехал в лес:
По щучьему веленью,
По моему хотенью -
топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь…
Топор начал рубить, колоть сухие дерева, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку – такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:
По щучьему веленью,
По моему хотенью -
поезжайте, сани, домой…
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку:
По щучьему веленью,
По моему хотенью -
ну-ка, дубинка, обломай им бока…
Дубинка выскочила – и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.
Долго ли, коротко ли – услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера: его найти и привезти во дворец.
Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает:
- Ты – дурак Емеля?
А он с печки:
- А тебе на что?
- Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.
- А мне неохота…
Рассердился офицер и ударил его по щеке.
А Емеля говорит потихоньку:
По щучьему веленью,
По моему хотенью -
дубинка, обломай ему бока…
Дубинка выскочила – и давай колотить офицера, насилу он ноги унес.
Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу:
- Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.
- Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, – тогда он все сделает, что ни попросишь.
Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит:
- Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.
- Мне и тут тепло…
- Емеля, Емеля, у царя будут хорошо кормить-поить, – пожалуйста, поедем.
- А мне неохота…
- Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги.
"Для мудрости нет ничего ненавистнее чем хитрость".
Восточная мудрость.
Эту сказку мне рассказывали мои родители. Моим - их дедушки и бабушки. Потому этой сказке уж точно более ста лет. В царские времена цензоры престола допускали трактовку всего и истории и легенд и сказок в том воспитательном контексте, который поддерживал систему рабства русских народов. Воспитание, как известно, закладывается с детства и так Его Высочайшее Щучье превосходительство было настроено чтобы оставить лишь начало и конец сказки не тронутым, а середину отредактировать как Сам велел. Иногда сказки можно сокращать до уровня анекдота, к примеру как сказка "Аленький цветочек", в иных, это недопустимо потому как теряется смысл сказки, ее доброе и положительное волшебство.
Сказка "По щучьему веленью" созданная русским народом имеет совершенно другой смысл! В ней прослеживается рост Емели как человека, от малой затеи к средней, от среднего творения к высшей цели. Да, он лентяй и русский народ всегда в меру любит посмеяться над собой а кто хочет гнуть спину? Емеля в русской сказке простой, грубый парень, благодаря творчеству, смекалке и труду, любви и вниманию Марьи-царевны избавляется от сквернословия и становиться правителем государства.
Здесь уместна поговорка: "Лень и нищета - двигатели прогресса".
Любой парусник можно сделать гребной лодкой, плыть хоть и трудно но можно, как и обратный суррогатный процесс превращения человека в раба и обезьяну. И уж что сталось со сказкой то и вышло в печать. А почитайте произведения А. С. Пушкина, написанные по сказаниям Арины Родионовны и сразу же меняется само представление о русском человеке. В них Иван - ...царевич, поборник добра и справедливости, добрый и отважный герой.
В глубинке нашей большой Родины, сказки сохранились в чистом, народном ключе. Они остались первозданными, такими как мне рассказывала моя мама. Она была потомок казачьего рода из Средней Азии и рассказывала так как их сказывал русский народ.
Конечно мне было трудно восстановить эту сказку, она изобиловала народной мудростью, поговорками русского народа, ярким юмором и загадкой скрытой для детского восприятия. Моей целью стало исправить недоразумение, сложить по новому былое и утраченное, нарастить на скелеты оставленные в детской литературе - живое тело мудрой и доброй русской народной сказки.
Сказка, сказке рознь а уж как сказывать, дело родителей. Не зря же говорят: "Как запряжешь так и поедешь" и "Что посеешь то и пожнешь".
Я решил написать ее для Вас - на Проза. ру и рассказать Вам как слышал сам в далеком детстве.
Приятного Вам прочтения дорогие читатели.
Русский народ простой, да не простой.
И сказки сказывает простые да непростые.
РУССКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА. "ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНИЮ".
Жил-был старик и было у него три сына, два вумных а третий чудила - дурачок Емеля.
Братья трудятся аж глаза потеют а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет. Только и мечтает про то чтоб все само собой, валом, с неба валилось.
Один раз братья уехали на базар мозги проветрить да ладони попарить. А бабы невестки давай зубки скалить, на авось посылать - на дурачка:
Сходи Емеля за водой.
А он им с печки:
Ага.
Где бабы гладки там и воды нет в кадке.
Не, мне не охота…
Сходи Емеля, а то братья с базара воротятся гостинцев тебе не привезут.
Ну уж, коли так. То, ладно!
Спать, так спать! А не спать, так вставать!
Потянулся Емеля, слез с печки, обулся, оделся, выскочил во двор умылся снежком, забежал в сени взял ведра да топор и пошел на речку. А на встречу ему с коромыслами на плечах идут девицы, про свое щебечут, воду плещут.
Только они разминулись, уразумел Емеля свою оплошность, понял что надо за коромыслом домой воротится. Повернулся, поскользнулся да так по косогору кубарем с ведрами вниз и слетел. Духом домчался до края полыньи, со всего маху бадейками по воде грохнул, брызги аж во все стороны полетели. Да и сам головой об лед крепко брякнулся.
Очухался Емеля, вытащил бадейки из воды а в одной щука брюшком вверх ошарашенная, будто громом пораженная...
Взял Емеля щуку за жабры, поднес к лицу, любуется не нарадуется. Смеется, разбитую губу облизывает да сам с собою приговаривает:
Ого! Котлет братьям нажарим. Для бати - щучью голову заправим чесночком и запечем. Потрошки сварим, ух!, уха будет сладка.
А щука уставилась на Емелю выпученными глазами, раскрыла царскую пасть, взмолилась и голосом с небес да с речного простора ему и молвит:
Слушай Емеля! Отпусти меня по добру поздорову а за это, я тебя отблагодарю.
Емеля разявил варежку, дивится, сам себе не верит, щука!, а говорит человеческим языком.
Спрашивает Емеля щуку:
Чем же ты меня отблагодаришь?
Она и говорит:
Слушай же и вникай.
Все! В этом Мире делается - по Моему велению! Запомни это! Тебе остается одно. Только захотеть... Как произнесешь слова мои заветные, так все и исполнится.
Емеля аж опешил, думает про себя:
Не слабо я шандарахнулся, раз такое, слышится.
Стал Емеля вникать в рыбий язык, смотрит в пасть осмысливает чудодейственные слова. А тем временем владычица реки пришла в себя, вертится как на сковородке, изловчилась и напоследок, в знак великой благодарности за восприятие - наградила Емелю, звезданула его волшебным хвостом по морде, вложив на память в затрещину всю скрытую силу писанных на воде обещаний.
Емеля рта не успел открыть и уж так сталось, с молчаливого согласия выскользнула Царь-рыба из Емелиных рук. Помахала плавниками и на прощание, голосом с небес да речного простора, ласково ему молвила:
Придет время, счастливым станешь Емелюшка. Поминай, не забывай что сказала...
И ушла, в свое заколдованное речное царство.
Емеля, от такого расклада аж остолбенел.
Живые котлеты сквозь пальцы провалились.
Задумался закручинился Емеля. А как же! Много было говорено, да мало сказано... Припоминает, путается никак вспомнить не может что ему рыба шептала:
По моему, говорит...веленью, по твоему...стало-быть желанию...или, по нашему хотению? И все ишполнится!
Ну дела...
Стал Емеля себя корить, сам с собою говорить да приговаривать:
Вот ведь, щу... Вот ведь?!...щу - ка.
Своим ушам не верит, поежился, встряхнулся, разбитую губу облизывает, чует как ум за разум заходит, даже обомлел... от такого прозрения.
А девицы на горке стоят уха-хатываются за животы держатся да на перебой вопрошают:
Что Емеля, щуке в любви объяснялся а она отказала? И давай смеяться аж надрываются.
А Емеля сконфузился и говорит:
Да она упросила, сказала мне пока нет у тебя жены, буду для тебя матушкой посаженной и стану во всем помогать, только стоит тебе захотеть!, и все твои желанья будут ишполнятся. Я за это обещание, подобру-поздорову взял ее и отпуштив.
Ох не хило видать Емелю от щучьей оплеухи переклинило. Думает про себя Емеля: мужик я аль не мужик, буду что ль как бабы воду на коромысле таскать? Не, надо умом дела решать. Всего-то и дел! Стоит, только...захотеть!
Вернулся домой, сделал стойки с колесной тягой, одну в прорубь воткнул, другие на берегу поставил. Натянул ремни, зацепил бадейки, сам уперся ножками в косогор, руками ременную тягу на себя тянет а на девчат смотрит, смеется, одной ладонью рот прикрыл и тихо говорит:
По щучьему велению, по моему хотенью.
Только сказал, перехватил второй рукой ременную тягу и ведра сами пошли в гору. Народ улыбается, дивится а Емеля и сам рад, ловко он настроил свою механику что ведра аж в избу влетели и сами стали на лавку. А Емеля вошел в дом и залез на печь.
Прошло много ли мало ли времени – невестки говорят ему:
Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.
Неохота…
Не нарубишь дров, братья с базара воротятся гостинцев тебе не привезут.
Емеле лень слезать с печи. Да уж больно подарки любил. Слез с лежанки, умылся, оделся, стал обуваться а сам про себя думает: - с ведрами, любой дурак - мастак. А вот чтобы дрова топором колотились..., тут задачка, чуточку посложнее будет.
Присел на лавку, задумался, вспомнил про вал колесный, поднапрягся, покумекал, взял в руки инструмент, собрал диво-дивный агрегат.
Да говорит невесткам:
– Усе вроде справно и все складно получилось.
Прикрыл ладонью рот чтоб невестки не услышали и шепчет:
Давай топор, наколи дров а дрова сами в избу ступайте и в печь складывайтесь…
Все закрутилось завертелось на дворе и давай дрова топором колотиться да сами в избу идут и в печь лезут.
Невестки от изумления аж рты по-открывали...
А Емеля думкой думает, собирает чудо машину, день и ночь в ней живет, сам не спит, не ест, не пьет.
Собрал, забрался на печь и спит отдыхает о счастье мечтает.
Много ли мало ли времени прошло, невестки опять говорят:
– Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес наруби.
А он с печки подтрунивает:
Да вы-то все на что?
Как мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
Ага, как языки почесать так против вас никого не сыскать.
Не, мне не неохота а сам смеется...
Ну не хочешь как хочешь, не будет тебе подарков.
Слез Емеля с печи, оделся потеплее, взял веревку, пилу и топор и вышел во двор.
Сел в сани да говорит:
Что зубки скалите, отворяйте ворота!
Невестки его спрашивают:
Что ж ты чудила, сел в сани а лошадь не запряг?
Не надо мне лошади!
Невестки отворили ворота а Емеля прикрыл ладонью рот чтоб невестки не слышали и говорит потихоньку:
По щучьему велению, по моему хотенью...
Ступайте сани в лес…
Сани сами и поехали за ворота да так быстро – на лошади не догнать. А в лес то пришлось ехать через столицу и тут он много бездельников да ротозеев чудо-санями помял.
Белоручки давай кричать:
Держи его! Лови его!
А он знай сани погоняет. Приехал в лес да от всей души во весь голос и ляпает:
Вот ведь щука дела, лезут все не туда, смотрят, не на то! Ничто сами не сделамши! Хотят щука всего. Да что с ними тут поделаешь! Потому, придется тебе топор: - по щучьему велению, по моему хотенью - рубить дровишек посуше! А дровишки пусть сами валятся в сани, сами вяжутся…
Ох и начал ладно слаженный топорик, подрубать рубить, а пила пилить сухие дрова. Дровишки же сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом, Емеля велел топору вырубить себе дубинушки да такие, чтоб насилу поднять.
Стал топорик в руках Емели чудеса творить, славно срубил. На загляденье! Привязал Емеля дубинки к зубчатому колесу, сел на воз и говорит:
Давайте сани, езжайте домой сами.
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по улицам да боярским дворам, там где давеча помял многих праздных пузочесов а те его уже дожидаются. Только хотели ухватить Емелю за рукава а Емеля выкрутился, шпонку выдернул да и говорит:
Ну-ка дубинки, обломайте им бока…
Дубинки выскочили из под колеса и давай молотить колотить лоботрясов. Они и кинулись прочь.
А уставший за день Емеля приехал домой и не поевши, залез на печь.
Долго ли коротко ли времени прошло, услышал царь об Емелькиных проделках и посылает начальника жандармерии в ту деревню за Емелей.
А народу много приходило к Емеле, вот он и сделал два входа, один к себе где сам мастерил и поделки делал а другой был на скотном дворе. Да невесткам наказал, в зависимости от того как попросят, приглашать приходящего либо к нему, либо посылать во двор в другую дверь. Для злословных и грубых вход был с секретом как войдешь так сразу в яму попадешь.
Царский слуга с порога не поздоровался, не представился а с ходу начал языком махать как шашкой рубить:
Что образины уставились? Да и ты старый пень расселся, не видишь что-ли кто перед тобой стоит! Давай говори где твой сучий сын Емеля?
А невестки ему и говорят:
Смилуйтесь, не признали. Уж вы не обессудьте, отец его и глух и подслеповат а Емелюшка вас на скотном дворе с самого утра ждет - дожидается...
Вышел во двор царев холуй, вошел в ту дверь да тут же в отстойник провалился. Насилу выбрался а тут на него еще и солома с перьями просыпались. Вот таким обделанным красавцем, он и предстал перед царем.
Рассерчал царь, посылает своего самого набольшего вельможу:
Привези ко мне во дворец - дурака, сукина сына Емелю.
Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток:
Что любит Емеля?
Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят тогда он все сделает что ни попросишь!
Набольший вельможа угостил невесток изюмом, пряниками, черносливом а сам вошел в ту дверь где Емеля мастерил - поздоровался и говорит:
Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.
Емеля ему отвечает:
– Мне и тут тепло а сам думает: - ох барин-боярин, вроде царский слуга а сам-то дурак дураком, телегу от печи отличить не может.
А вельможа рвется царское веленье исполнить - уговаривает и сладко так поет:
Емеля, брюхо-то печкой не согреешь, а у царя тебя будут хорошо кормить, поить, пожалуйста поедем.
Емеля от дел не отрывается, мастерит и говорит:
А мне неохота.
Вельможа не отстает, вон из кожи лезет, раскраснелся, пыхтит как самовар, аж вспотел.
Думает про себя, что ж еще предложить?
Вспомнил!, что невестки ему при встрече сказали.
Стукнул себя ладонью по лбу и говорит:
Емеля! ...Царь тебе красный кафтан подарит! ...Шапку и сапоги!
Емеля посмотрел на вельможу и думает: - вроде прост, как свинья а лукав как змея.
Знаешь, по правде мне не так лень как некогда. Ну-да ладно, ступай ты вперед а я за тобой - вслед буду.
Уехал вельможа а Емеля раскочегарил топку до красна и говорит невесткам:
Что тут поделаешь? Хоть на людей погляжу да себя покажу. Охота, пуще неволи а потому, по щучьему веленью! По моему хотенью - давай "печь" езжай во дворец…
Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо ко дворцу.
Царь глядит в окно, дивится:
Это что за чудо экипаж такой?
Набольший вельможа ему отвечает:
А это Емеля на печи к тебе едет.
Вышел царь на крыльцо да говорит:
Что-то Емеля на тебя много жалоб! Ты много раззяв моих помял и ворон подавил. Меня сим крепко огорчил.
Емеля отвечает:
Они из-за своего любопытства пострадали. Сами лезли под невиданные сани. А сани не простые, новые да не обкатанные. А ведь не зря-ж говорят: "Любопытной Варваре - на базаре нос оторвали" вот и им досталось.
Ладно, говорит царь - грешки тебе твои прощу, коль захочешь утереть нос одной заносчивой заграничной королевне а не захочешь! Голову с плеч сниму.
И достает крохотный хрустальный ларец и в руки Емеле подал. Открыл ларчик Емеля да дивиться, сидит на красном бархате серебряная блоха да ножками перебирает. А пока Емеля блоху рассматривал, сам во все это время одним глазком глядел на царскую дочь Марью-царевну и влюбился.
Уж стало вечереть а Емеля стоит и мечтает:
Вот ведь сейчас... Как было-бы здорово! По царскому велению, по моему хотению!... Женится мне, на красавице царевне... И закатили б мы пир! - на весь Мир!
Стал Емеля просить царя, говорит:
Отдай мне в жены дочь свою! Хочу на ней жениться!
Услыхала это Марья царевна, обрадовалась, сама то тоже с первого взгляда в Емелюшку влюбилась. Бывает же так!
Да и как не влюбится? Парень то русский, свой, с головой и мастеровой!
Царь хитро прищурился и говорит Емеле:
Хотеть, не вредно! Марьюшка тебе не чета, к ней принц заграничный сватается. Одно лишь, только говорит как вешний ручеек журчит.
Так что давай, езжай по добру по здорову да смотри блоху не сломай. И заруби себе на носу, придет время - спрошу.
Емеля закручинился а что поделаешь. Забрал ларец, сел на "печь" самоходную и поехал домой.
Опять лежит-полеживает, над царским велением пыжится-каряжится, Марьюшку забыть не может.
Да и говорит:
Вот ведь щука, сам царь и тот без меня не может, никто не дает мне покоя ни днем ни ночью! Одно слышишь: - спит да спит а отдохнуть некогда. И задачку поставил - непростую заковыристую.
Слез с лежанки, завел блоху, поставил на стол а она давай по кругу скакать. Невестки смеются, удивляются.
Одна говорит:
Ой!... Хоть и блоха а как жеребенок возле матки крутится...
Что ж думает Емеля, ...возьму-ка я ее...
Взял он блоху...да и...подковал.
А тем временем у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него. Просит отца чтобы выдал он ее замуж, за Емелю. Тут царь забедовал затужил, говорит Марье-царевне:
Если мне не покоришься! И по Моему велению за принца не пойдешь - по миру пущу.
А сам позвал набольшего вельможу и говорит:
Ступай, приведи ко мне Емелю живого или мертвого.
Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок и поехал в ту деревню. По свойски вошел в ту избу и начал невесток угощать, отца и братьев байками кормить, всех потчевать да поить.
Хозяевам по полной чарке наливает а себе самую малость. От пуза налегает на пироги с зайчатиной, с капустой да со стерлядью. Разрумянился, сидит и без умолку то да се, про царя и про царство - всяко сказывает. Сам же, незаметно все наливает Емеле да подпаивает.
Емеля про себя думает:
Ох барин-боярин, хитер да как щука прожорлив и вовсе не так прост как кажешься.
Уж поздний вечер к полуночи клонится, невестки с братьями от разговоров утомились и спать удалились а вельможа все балагурит, никак не уходит. Емеля устал с работы за день, сильно захмелел даже не заметил как задремал. А царев слуга положил мертвецки спящего Емелю в повозку да повез во дворец.
Царь растормошил, разбудил Емелю и спрашивает:
Ну что сукин сын, утер нос иносранцам?
Давай показывай блоху!
Достал Емеля ларчик, только отдал царю в руки и тут же уснул.
Царь смотрит ничего не видит, рассерчал, велел прикатить большую бочку с железными обручами, в нее посадили Емелю и не покорную Марью-царевну, засмолили и бочку в море бросили.
Долго ли коротко ли плыли они – проснулся Емеля, чует что вокруг темно да тесно. У самого голова болит, в ушах звон стоит. Спрашивает сам себя:
– Где ж это я?
Марья-царевна отвечает:
В море мы Емелюшка. Выйти б нам с тобой на волю вольную... Волю раздольную.
Обрадовался Емеля, рот прикрыл и тихо говорит:
По щучьему велению, по моему хотению – ветры буйные выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок…
Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.
Марья-царевна говорит:
– Емелюшка, где же мы будем спать и жить? Построй какую ни на есть избушку с пастелью и подушкой.
А он ей отвечает:
– Не, ничего не хочу... Мне невмоготу, я устал и выспаться хочу.
Тут она стала его еще пуще просить да приговаривать:
Емелюшка а ты постарайся и захочь. Я на траве не спала и в шалаше жить не стану.
Вздохнул Емеля, прикрыл ладонью рот чтоб Марья-царевна не услышала и говорит:
– Что ж... По щучьему веленью...
И начал строится, расти в ширь, подниматься в высь каменный дворец с золотой крышей, такой как сама Марья-царевна на языке вертела да главное Емелюшка для Марьюшки и себя хотел. Очень хороший дворец получился. Кругом – зеленый сад, цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец и сели у окошечка.
Смотрят они в дали далекие, чай пьют с вареньями и медами, о небывалой, новой вольной жизни беседуют.
Емеля говорит:
Ох Марьюшка! Как же скучен день до вечера когда делать нечего.
Да! Емелюшка так всегда, когда для себя живется то и сердце к труду рвется.
Марья-царевна расцвела, улыбается и спрашивает:
Емелюшка а нельзя тебе красавчиком стать? Сам аглицкую блоху подковал так и зубки себе вставь наперед. А не поправишь то не стану ни миловать, ни целовать.
Тут Емеля стал тужить, забедавал... Понял, что теперь просто да запросто, щуку не помянешь.
Да и говорит:
Ладно Марьюшка, шделаю.
И стал Емеля еще и дантистом да таким что ни в сказке сказать ни пером описать. Зубы справил, шепелявить перестал, первым парнем в царстве стал.
Говорит Емеля:
Отныне Марьюшка, все делать буду, только - по твоему велению! И... Моему разумению.
Молодец Емелюшка, ума тебе не занимать! А хотение... Я тебе, завсегда обеспечу.
Так они и жили не тужили.
Много ли мало ли времени прошло, решил царь свои владения осмотреть. А к тому времени, стал царь уже дряхлым и беззубым. Собрал царь слуг своих и поехал на охоту. Долго ли коротко ли ехал и вдруг увидел... стоит дворец где раньше ничего не было.
Спрашивает царь у слуг своих:
Это что же за невежа такой - щучий потрох, без моего высокого на то дозволения да на моей земле дворец поставил?
И послал узнать, спросить кто такие. Послы побежали, стали под окошком, спрашивают.
Емеля им отвечает:
Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.
Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится:
Кто же ты будешь таков, добрый молодец?
А помнишь дурачка, чудилу Емелю. Как приезжал к тебе на печи а ты велел его со своей дочерью в бочку посадить и в море бросить?
Я тот самый Емеля и есть, что и блоху подковал и самоходную печь собрал.
Нахмурился царь и говорит:
- Так это значит ты! ...Щучья башка?!
А Емеля ему отвечает:
- Вы, ваше величество говорите да не заговаривайтесь. Захочу! Такое наворочу – все ваше царство пожгу и разорю.
Царь сильно испугался и хитро так спрашивает:
Хочешь женится на моей дочери?... Емелюшка.
Да.
Марьюшка и счастье! И любовь моя.
Так, женись...
Царь сидит под нос себе бубнит:
Вот, ведь! ...щу - ка...
Встал царь из-за стола и говорит Емеле:
Отныне, будешь мне родней как щынок дорогой! Бери Мое Царство! Только...не губи.
Тут устроили пир - на весь Мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править Царством.
Вот и сказке конец а кто слушал, молодец!
Русские пословицы:
Когда человек верит в свои силы, в себя - он творец и рождает чудеса. Щука на то чтоб пескарь не дремал. У наших, само главное - чтоб мужик на печи не спал а хотел и желал. Если жизнь становится лучше, тогда и работа спорится. Взявшись за гуж, не говори что не дюж. Царство взял так умей владеть, только - не губи. Управлять, большое мастерство, что б всем стало хорошо. Хорошо жить в почете да ответ велик. Русский дух в культуре и воспитании. Свободы не хватает. Когда женушки бранят, тогда часто говорят: я ж тебе сказала, по человечески. Когда начальник требует выполнить прямо-противоположные поручения, нужно исполнить оба, как того требовал царь: - "...привези мне Емелю живого или мертвого".
Народ засмоленный живет, окованный железными обручами и люд ведь какой, мастеровой и с головой.
Сказка главному учит:
Как человек чего захочет так он о том и похлопочет. Захочет человек - на голой вершине цветы зацветут.
На всякое хотение имей время и терпение. Без хотения и труда не выловишь и рыбку из пруда.
Стремись хотеть! Мечтай, учись, читай. Цель ставь! Трудись и воплощай мечты. Верь в знания, в Себя!
Будь смелым, сильным и станешь сам свободным и счастливым! И Мир фантазий, явью станет для тебя.
Бывает и так. Порой других ругая - восхваляешь а восхваляя, сам себя ругаешь...
Ж ил-был на белом свете один старик. И было у него три сына: двое умных, а третий – дурак. И звали того дурака Емеля.
Два брата умных весь день работают, а Емеля целый день на печке лежит, ничего не делает и делать ничего не хочет.
Вот однажды зимним утром уехали братья на базар, а Емеля дома остался. Невестки, жены братьевы, за водой его посылают:
— Сходи за водой, Емеля.
А он им и отвечает с печки:
— Да мне неохота…
— Ну, тогда ладно.
Не спеша слез с печки Емеля, оделся, обулся, взял топор да ведра и пошел на речку.
Прорубил топором лед, в ведра воды зачерпнул, да ведра на лед и поставил. Смотрит, а в одном ведре щука попалась! Обрадовался Емеля, и говорит:
— Вот снесу щуку домой и сварим уху наваристую! Ай да Емеля!
— Емеля, сжалься, не ешь меня, отпусти в воду, я тебе еще пригожусь.
А Емеля над ней только смеется:
— Ну и на что ты мне пригодишься?.. Нет, пожалуй, снесу я тебя домой, и уху сварю. Знатная уха выйдет!
Щука опять взмолилась:
— Ну Емеля, пожалуйста, отпусти меня в воду, я любое желание твое исполню, все, что только пожелаешь.
— Ладно, -говорит Емеля, — только счала покажи, что правду говоришь, тогда отпущу.
Щука говорит:
— Ну, загадывай, Емеля, — чего тебе хочется?
Подумал Емеля.
— Хочу, чтобы ведра сами домой пошли…
А щука ему и говорит:
— Будет по твоему. Запомни, Емеля: когда тебе чего-то захочется — только скажи:
«По щучьему веленью, по моему хотенью». И все сразу исполнится.
Емеля и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – идите-ка, ведра, домой сами.
Только он это сказал – глядь, а ведра и вправду сами домой пошли. Емеля щуку обратно в прорубь отпустил, а сам за ведрами пошел.
Идет по деревне, народ дивится: ведра сами идут, а Емеля сзади плетется, да посмеивается… Вот ведра сами в избу зашли, да и сами на лавку стали, а Емеля снова на печь залез.
Много ли, мало ли времени прошло – а невестки ему опять говорят:
— Сходил бы ты, Емеля, в лес. Дров нарубил.
— Не, неохота мне…
— Емеля, ну сходи, скоро братья с базара вернутся, тебе за это гостинцев привезут.
А Емеле слезать с печки не хочется. Но делать нечего. Слез с печи Емеля, оделся, обулся. Взял топор и веревку, во двор вышел, в сани сел:
— Отворяйте ворота, бабы!
А те ему отвечают:
— Какие ворота? Ты же, дурак, в сани сел, а лошадь-то не запряг!
— Я без лошади поеду.
Невестки головой покрутили, но ворота отворили, а Емеля потихоньку и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, сани, в лес сами…
И сани сами в лес и поехали, да так быстро, что и на лошади не догнать.
А в лес-то ехать через всю деревню пришлось. Много он народу, пока ехал, подавил да помял. Ему вслед кричат: «Лови его! Держи его!» А Емеля, знай, сани погоняет. В лес приехал, из саней вылез и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – наруби-ка ты мне, топор дровишек, да которые посуше, а вы, дровишки, сами в сани валитесь, да сами в охапки вяжитесь…
Топор начал сам дрова сухие рубить да колоть, а дрова потом сами стали в сани валиться, да веревкой перевязываться.
Вот навалились целый воз, а Емеля топору велел вырубить себе дубинку побольше — такую, чтобы еле поднять можно было. Сел на воз, и говорит:
— Ну а теперь, по щучьему веленью, по моему хотенью — поезжайте, сани, домой сами…
Помчались сани домой. Как в деревню заехали, где недавно проезжали, и где Емеля подавил, помял, много народу, на него сразу накинулись. Ухватили Емелю, с возу его тащат, бьют да бранятся.
Видит Емеля, что дело Плохо, и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ну-ка, дубинка, обломай-ка им бока…
Дубинка из саней выскочила — и начала всех подряд колотить. Народ прочь кинулся, а Емеля домой приехал, да и на печь на печь.
Вот много ли времени прошло, мало ли, а услышал царь о проделках Емелиных, да и посылает за ним офицера – Емелю найти и во дворец привезти.
Приезжает к Емеле офицер, избу заходит,и спрашивает:
— Это ты Емеля-дурак?
А Емеля ему с печки:
— А на что я тебе сдался?
— К царя тебя повезу, давай, одевайся скорее.
Офицер рассердился, закричал, полез к Емеле с кулаками, а тот и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — дубинка, обломай-ка ты ему бока…
Дубинка из-под лавки выскочила — и давай офицера колотить, тот еле-еле ноги унес.
Удивился царь, что его военный не смог с Емелей справиться, и посылает тогда к Емеле боярина:
— Ступай да и привези ко мне во дворец Емелю — дурака. А ежели не привезешь — то с плеч голову сниму.
Взял с собой боярин пряников, конфет да изюму, в избу вошел да к невесткам — спрашивать у них, что Емеля любит.
Емеля любит, когда его попросят ласково, да кафтан красный пообещают дать, — вот тогда он все сделает, можно то хочешь просить.
Угостил боярин Емелю конфетами да пряниками, и говорит:
— Емеля, а Емеля, поедем со мной к царю.
— Не, мне неохота, мне и тут тепло…
— Емеля, а Емеля, ну поедем, там тебя будут вкусно поить, сытно кормить, пожалуйста, поедем.
— Не, мне неохота…
— Ну Емеля, ну поехали, тебе царь кафтан красный подарит, сапоги да шапку.
Подумал-подумал Емеля, да и согласился:
— Ну, ладно, только ты ступай вперед, а я за тобой вслед пойду.
Уехал боярин, а Емеля еще на печи полежал, да и говорит:
— Не хочется мне с печи слезать. Ну-ка, по щучьему веленью, по моему хотенью – поезжай-ка ты, печь, к царю сама…
Тут углы в избе затрещали, стена вылетела, крыша зашаталась, а печь сама на улицу вышла, да и пошла по дороге, прямо к царским палатам.
Смотрит царь в окно, удивляется:
— Что это за чудо такое?
А ему боярин отвечает:
— А это к тебе царь-батюшка, Емеля на печи едет.
Въехал Емеля на печи да прямо в царские палаты
Въехал Емеля на печи да прямо в царские палаты.
Царь испугался, да и говорит:
— На тебя, Емеля, жалоб много! Ты народу много подавил.
— А зачем они сами под сани лезли? – отвечает Емеля
В это время в окно Марья-царевна, дочь царская, выглянула. Увидал ее Емеля в окошке, понравилась она ему, он и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью. по моему хотенью – пусть Марья-царевна меня полюбит… А пока, ступай-ка печь, домой…
Развернулась печь, да и домой поехала, в избу зашла и на прежнее место встала. А Емеля все на печи лежит-полеживает.
А в это время во дворце начались крик да слезы. Марья-царевна в Емелю влюбилась, по нему сохнет, скучает, жить без него не может, хочет за Емелю замуж. Царь батюшка как узнал об этом, так расстроился, опять боярина к себе позвал, да и говорит ему:
— Иди, да приведи ко мне Емелю. А не то сниму тебе голову с плеч.
Накупил боярин вина сладкого, да меда хмельного, да закусок разных, да и поехал к Емеле. Входит в избу, и начал Емелю угощать.
Емеля наелся, напился, захмелел и спать лег. А боярин Емелю в сани положил, да и к царю повез.
Царь сразу же тотчас велел большую бочку дубовую прикатить. В бочку посадили Маью-царевну с Емелей, бочку законопатили, засмолили и в море бросили.
Много ли, мало ли времени прошло — проснулся Емеля, видит – тесно, темно:
— Где же это я?
А в темноте ему кто-то отвечает:
— Ой, Емелюшка! Нас с тобой в бочку засмолили, да в синее море бросили.
— А ты кто такая?
— Я — Марья-царевна.
Тогда Емеля и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – буйные ветры, бочку выкатите на берег сухой, на песок желтый…
Буйные ветры подули. Море взволновалось, бочку на сухой берег выкинуло. Марья-царевна и Емеля из бочки вышли. Марья-царевна спрашивает:
— Емелюшка, а где же мы с тобой жить-то будем? Построй хоть избушку какйю-нибудь.
— Не, — говорит Емеля — Мне неохота…
Тут Марья-царевна заплакала, тогда Емеля и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – пусть стоит здесь дворец каменный с крышей золотой…
И только он это сказал – сразу перед ними появился дворец каменный с крышей золотой. Кругом – сад цветущий, зеленый: и птицы в саду поют и цветы цветут. Емеля с Марьей-царевной во дворец вошли, у окошечка сели.
— Емелюшка, а можно тебе стать красавчиком неписаным?
Тут уж Емеля думал недолго:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – хочу стать красавцем писаным, молодцем добрым…
И как только сказал – так сразу в красавца и превратился. Ни в сказке сказать, ни пером описать.
А в это время мимо пору царь на охоту едет и видит – на месте, где раньше ничего не было, стоит дворец.
— Это кто такой без моего разрешения, да на моей земле дворец свой поставил?
И послал боярина узнать: «Кто во дворце живет?» Боярин побежал, под окошком встал, спрашивает.
А им в ответ Емеля из окна:
— Пусть царь ко мне в гости заходит, я сам ему скажу.
Царь во дворец заехал, его Емеля встречает, во дворец ведет, за стол сажает. Начинают они пировать. А царь пьет, ест и никак не надивится:
— Да кто же ты есть такой, добрый молодец?
— А помнишь Емелю-дурачка, который к тебе на печи приезжал, а ты потом велел его вместе со своей дочкой в бочку засмолить, да в пучину морскую бросить? Вот я и есть тот самый Емеля. И если я захочу — то все царство твое разорю да уничтожу.
Испугался тогда царь, и стал просить у Емели прощенья:
— Емелюшка, женись на Марье-царевне, царство мое забери, только меня не губи!
Простил его Емеля, и устроили они тут же пир на весь мир.
Емеля на Марье-царевне женился, и стал царством править.
Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец.